Всеобщий протест вечен! (Газета “Новый день”, №4, ноябрь 1999)
Принято считать, что рок-музыка в целом и русский рок в частности, в отличие от классики, воздействуют на слушателя способами, близкими к шаманизму, языческим ритуалам, природному естеству. Восточный мистик Цой, демонический заклинатель огня Кинчев, русский традиционалист Башлачев воспринимаются нами в этой связи более чем естественно. Наш герой – лидер питерской рок-группы ТЕЛЕВИЗОР, автор всех ее песен, солист, клавишник Михаил Борзыкин в этом отношении менее историчен, идеологические и эстетические корни его творчества произрастают из европейской философии XIX века (Ницше, Шопенгауэр), а также из ставшей классикой современной околомистической литературы (Булгаков, Гессе).
И как личность человека, в соответствии с религиозной традицией, состоит из трех компонентов – тело, душа и дух, – так и творческая линия Борзыкина состоит из трех основных тем – борьба, лирика и мистика. Еще одна тема – преодоление Отчуждения.
ТЕЛЕВИЗОР начал стремительно и успешно. Дебютировав в 1984 на III рок-фестивале, группа становится его лауреатом и выпускает первый альбом “Шествие рыб”.
Эй, там, на кухне! Закройте дверь!
Пахнет паленым, хочется ветра!
Полированный стонет зверь
В чьих-то квадратных метрах...
Оставьте меня, я живой!
Я буду думать своей головой!
(“С вами говорит телевизор”)
Дальше – больше. ТЕЛЕВИЗОР – полноправный член Ленинградского рок-клуба. Первые гастроли, первые запрещенные к исполнению песни.
Выйти из-под контроля,
Выйти – и петь о том,
Что видишь, а не то, что позволят –
Мы имеем право на стон!
(“Выйти из-под контроля”)
“Мишка – наш рок-клубовский Ленин”, – сказал в то время о Борзыкине уже популярный Кинчев. И действительно – второй альбом “Отечество иллюзий” (1987) окончательно закрепил за группой статус исполнителей социального рока.
А только все говорят о разном –
Нацисты и пацифисты.
Черный ты или красный –
Попробуй остаться чистым!
(“Отечество иллюзий”)
Трагедия, участь, судьба Борзыкина состоит в изначально имевшем место непонимании глубинной сути его песен массовой рок-аудиторией, в отстраненности и все том же отчуждении. Многих других слушали и любили, точно также не понимая, но терпя и принимая за елейный голосок, за умиротворенность и абсолютную аполитичность. Бьющий наотмашь, неприглаженный, называющий вещи своими именами Борзыкин очень многим пришелся не по вкусу. “Гражданский пафос”, “излишняя политизированность”, “бесполезный бунт ради самого бунта” – эти и другие ярлыки слишком упорно старались нацепить на него те, кто хотел превратить рок из музыки борьбы в музыку исключительно для сброса лишних отрицательных эмоций (разрядки и “отрыва”) и те, кто вполне целенаправленно использовал социальную составляющую русского рока конца 80-х для смены одной политической системы на другую. Для первых борьба и не начиналась, для вторых очень кстати закончилась после августа 91-го, превратившись в безбедное умиротворенное существование бок о бок с властью (Шевчук, Кинчев, Шахрин).
(“Существует всеобщий протест и протест против конкретной политической системы. Всеобщий протест вечен, на него политические системы не влияют”.)
В официальной дискографии группы насчитывается пять альбомов. Однако лишь истинные ценители, старые верные поклонники русского рока знают о существовании шестого, так и не изданного официально альбома “Отчуждение” (1989), права на который по сей день принадлежат несостоявшемуся продюсеру ТЕЛЕВИЗОРА В.Шульгину. Судьба этого альбома во многом повторяет судьбу группы.
“Отчуждение”, пожалуй, самый таинственный альбом группы. В нем по максимуму представлена астральная, мистическая составляющая ТЕЛЕВИЗОРА.
Плавится воск на розовых лицах жрецов,
На лицах убийц предвкушение новых побед.
Это обряд, и жертву никто не спасет
И не спросит никто, нужно ли это тебе.
Кровь на обратной стороне медали,
Видишь – праздник для мертвых...
(“Праздник для мертвых”)
В 1990 году, когда дурман разрушения еще только стремился к апогею, лишь немногим было дано почувствовать, что творится неладное, что за мишурой “демократических преобразований” скрывается хаос. В последние месяцы жизни всегда прибегавший к иносказаниям Цой вдруг запел:
“За” голосуют тысячи рук,
И высок наш флаг.
Синее небо, да солнца круг –
Все на месте, да что-то не так...
К несчастью, ни Цой, ни погибший годом позже Тальков не были услышаны. Катившуюся под откос страну было не остановить. С упорством самоубийц обманутое население великой державы крушило и кромсало уже не Систему, а свой собственный дом. Осознание этого пришло слишком поздно...
Именно в эти годы (1990 – 91), годы разрушения и деградации, ТЕЛЕВИЗОР выпускает страшный депрессивный альбом “Мечта самоубийцы”.
Был уверенным шаг – стал слепым,
Только плачет метель, роняя алмазную пыль.
Как нелепы слова! Воздух пуст...
В безмолвную мглу лежит одинокий мой путь.
(“День Михаила”)
На фоне безудержного ликования победившей “новой элиты” один из наиболее социально активных рокеров – борцов с режимом провозглашает уход из жизни, полный отказ от дальнейшего участия в очередных игрищах по дележу награбленного, по сути – от пляски на костях.
Европа красива, но это ничего не значит,
Твое тело дарит электроигрушки –
Я снова, как мальчик,
Бегу за тобою тенью, почуявшим мясо псом.
Ты – мое унижение. И все.
Обрастаю новой кожей,
Покрываюсь чем-то лишним –
У меня всего больше, больше!
Я сам все ниже, ниже!
(“Унижение”)
Как нужны были эти строки именно в то время, когда главной ценностью окончательно стало материальное благополучие с оглядкой на Запад, а главной целью в жизни – стремление к обогащению!
Девяносто первый год стал переломным не только для страны, но и для группы ТЕЛЕВИЗОР. На смену идеологической цензуре пришла криминально-экономическая, началась эпоха дикого шоу-бизнеса. Один за другим сбрасывают маски искренности и неподкупности вчерашние идолы андеграунда, ставится на поток активное зарабатывание денег на сделанном на ниспровержении Системы имени (значки, плакаты, фан-клубы, диски, гастроли, съемки, биографические книги и буклеты). Величайшая заслуга Борзыкина в том, что в этот момент он сознательно не пошел вслед за остальными на поток, не стал заниматься собственной коммерческой раскруткой, не стал ввязываться в дележ денег и влияния на мутной постсоветской эстраде. Даже ценой утраты былой популярности, ценой забвения.
Распадается первый состав группы, Борзыкин надолго пропадает со сцены, изредка занимаясь электронными ремиксами песен БИТЛЗ.
В 1992 году мода на борьбу стремительно проходит. Но проходит именно мода, борьба продолжается вечно. С “победой демократии” поводов для социальных песен становится не меньше. Временный состав ТЕЛЕВИЗОРА выпускает пластинку “Дым-туман”, переизданную в 1994 на компакте.
Не становясь “антидемократом” Борзыкин тем не менее остается антикоммунистом. Хотя по большому счету он все же не столько антикоммунист или антифашист, сколько антитоталитарист, антиноменклатурщик, антиСистемщик. Провозглашая в 1996 перед президентскими выборами “Зюганов – фашист”, Борзыкин имел в виду не конкретную политическую идеологию, а олицетворяемую Зюгановым глубоко эшелонированную угрюмую Систему, партхозноменклатуру, в борьбе с которой прошли лучшие годы его жизни.
Однако и в 1992 в “Дым-тумане” и в 1996 в последнем на сегодня альбоме “Двое” фразы и образы, которыми оперирует Борзыкин при описании уже постсоветской действительности, настолько хлестки и убийственны, что им мог бы позавидовать самый непримиримый оппозиционер от рока.
Я не люблю, когда в моей голове деньги
Нагло шуршат, хрустят, звенят, говорят:
“Мы хотим счета!
Продай свои силы, продай свое время,
Люби только нас –
Мы это власть и свобода!”
(“Гости”)
Быть сытым – это снова модно,
Чем лучше человек, тем толще морда [...]
Глотай слюну свободы,
Мечтай о стране святых бутербродов,
О новом шампуне для старых мозгов.
Все очень просто: wash and go! [...]
Ну а я-то не дятел, голова-то болит.
От ветров демократии у меня СНГит.
Мозги у меня чешутся – это уже СНГ!
Хожу СНГшэный, я гадом буду...
Я сыт, сыт по горло!
(“Сыт по горло”)
Искусство – это бизнес,
Искусство – это смерть поэта!
Счастье – это стиль жизни,
Это модно, как дорогие сигареты!
Это факты, это не жалоба:
Мир всегда принадлежал жлобам!
Просто он устроен так:
Кабак да зона, зона да кабак.
Не дать себя угадать
Спортивным штанам, ларьковым мечтам...
(“Нет денег”)
Еще одна злободневная тема – борьба с новомодными сектами, заграничными культами, расплодившимися в России в первые годы “демократии”, на словах призывающими к “любви” и “всемирному единению”.
И пошло застолье, звон тяжелый в ушах,
И новый хозяин с твоей душою пьет на брудершафт.
А душа, захмелев, мечтает забыться вечным сном.
И, склонившись над нею хищной птицей, шепчет он:
“Бей, зомби, бей в барабаны! Со мной
Как у Христа за пазухой, как в нирване безопасно!
Умиленное обнимет тебя человечество,
Теперь-то ты знаешь, зачем ты живешь!”
(“Люли-любовь”)
Отрицающий конкретные религиозные течения Борзыкин ни в коем случае не антирелигиозен вообще. Отбросив мешающие прямому контакту экзистенциальные церковные институты, отбросив персонификацию Бога в некоем осязаемом образе, вспомнив теорию информационных и энергетических полей Земли, мы составим примерное представление о символе веры лидера группы ТЕЛЕВИЗОР.
И не боюсь я страшного суда,
И не хочу быть рабом у Христа,
И никогда не полюблю Иуду.
И мне все равно, кто и что писал!
У света не будет конца!
И я решаю все сам –
Конца света не будет!
(“Конца света не будет”)
К счастью, одной борьбой жизнь не ограничивается. Почти в каждом альбоме ТЕЛЕВИЗОРА находится место для действительно проникновенной лирики, и тогда мы видим совершенно другого Борзыкина:
Во сне тревожный шелест ресниц –
Посланье мне из твоей вселенной.
Не бойся – в комнате мы одни
И белый лебедь на твоих коленях.
Беспросветные тянутся дни,
Безмятежна лишь наша надежда.
На коленях твоих успокоится мир
Беззащитный, белоснежный...
Слышишь, бьется сердце лебединое так
Тихо, нежно...
Храни этот мир, его красота
В твоих руках, женщина...
(“Лебедь”)
Потрясающе натуральны и явственны аллегории, содержащиеся в текстах Борзыкина. Пластмассовый выключатель, управляющий стеклянной лампочкой, как символ бездарной ограниченной чиновничьей машины, ведающей культурой (“Пластмасса управляет стеклом, пластмасса распоряжается светом”); бьющаяся о стекло муха, имитирующая активную деятельность (“Муха на своем стекле проживет остаток лет, и не надо воли ей – с этой стороны теплей!”); покорное молчаливое шествие рыб, идущих проторенной дорогой от рождения к смерти (“Любопытно, каков результат игры, и не рано ли высунут нос из норы”).
Наибольший интерес для нас представляют три самые малоизвестные песни ТЕЛЕВИЗОРА. Две из них (“Не в себе”, “Со мною все в порядке”) не вошли ни в один альбом, третья, “Отчуждение”, хотя и является заглавной песней альбома, но включена далеко не во все его пиратские версии. В этой песне Борзыкин тотально абстрагируется, отталкивает от себя все ненужное, все то, что давит на грудь и мешает дышать, даже любимые символы всех рокеров – солнце и звезды. Странно? Ничуть. При переходе на новый уровень не должно оставаться ничего лишнего.
В чужбине твой странник
Спешит туда утром ранним,
Пока не проснулось солнце –
Глупое красное солнце...
Жги мой сон невнятный
Светом своих объятий,
Пусть усмехаются звезды –
Старые скучные звезды...
(“Отчуждение”)
В этих трех песнях, как нам кажется, и заключен в предельно концентрированном виде настоящий, аутентичный Борзыкин. В этих песнях, как и во многих других – сильнейшее стремление к внутренней гармонии (“Мне б остаться самим собой, остальное – не главное”), борьба за право иметь внутренний мир (“Я свободен иметь свои сны”), жить им (“Я молюсь своим богам, я дышу этой верой”) и браться за переустройство мира внешнего только разобравшись с самим собой. Именно в этих двух песнях наиболее сильно раскрывается опасность затеряться и пропасть, слиться с общим серым потоком:
Когда я не в себе, я обычный, я слабый,
Затерянный между людьми.
Когда я не в себе, я законопослушен
И не в силах перечить судьбе –
Вот таким тебе я только и нужен,
Зато не нужен себе!
Не выводи меня из себя –
Я туда так долго шел...
(“Не в себе”)
Практически во всех своих песнях Борзыкин автобиографичен: даже повествуя о высших материях, о чувствах, о жизни и смерти, он выступает от первого лица, пропускает все содержание через себя, выносит из глубин собственное мироощущение – кто поймет, тот поймет.
Это игра на всю жизнь,
Это любовь до конца,
Это дорога в мир беспредельный.
Это начало вселенной,
Центр которой – я сам.
Великий роман между душой и телом.
(“Холод”)
Это закономерно, поскольку Борзыкин был и остается одиночкой, глубоким замкнутым интровертом, которому вполне достаточно тесного круга близких людей и все того же собственного внутреннего мира.
(“Мой нонконформизм направлен скорее по отношению к миру вообще, нежели к конкретным людям, с которыми я общаюсь. А общаюсь я не с таким большим количеством людей”.)
Евгений ВЕСНИН
