2004 - Мегамизантроп
МЕГАМИЗАНТРОП
У виска –
Белой ночи ствол.
Как река –
Одиночество.
Паутина Петропавловки –
Казематы моей тоски.
Переливы девичьих стай –
Эта музыка так проста.
«Эта музыка – ядовитый сироп!» –
Ворчит мой МегаМизантроп.
Он – упрямый ублюдок,
Он строг и ревнив.
Я его не люблю,
Но согласен с ним:
В конце любой сказки – обман,
Человечество – куча дерьма.
Но сейчас-то лето – совсем другое дело!
Брюзжание твоё мне осточертело!
Эти люди беспечны, я – один из них!
Заткнись хотя бы до осени!
Между МегаМизантропом
И мной
Возникает эта пропасть
Весной.
Но лишь только зимний ветер
Подул,
Мы живём на этом свете
В ладу, –
Как обычно…
ПУСТОЙ
Пустой как зимний ветер,
Пустой как твоя болтовня,
Пустой – и ничто на свете
Не интересует меня.
Пустой как холостой выстрел,
Пустой – и ни единой строки.
Постой, но был же смысл
В бегах наперегонки?!
Мир устал от зимы,
Устал от того, что я в нём живу.
Не смотри на Неву с моста,
Не смотри с моста на Неву...
Постель твоя не греет,
Стакан почему-то не веселит…
Цветы так странно стареют –
И ничего не болит.
Может,
Я уже – Боже! –
Я уже умер,
Ты уже – тоже?
Мир так безумен
И тревожен –
Мир уже умер,
Век уже прожит?
Мир устал от зимы,
Устал от того, что я в нём живу.
Не смотри на Неву с моста,
Не смотри с моста на Неву…
АЛЛИЛУЙЯ
Обезьянки проголодались –
Потекла ледяная слюна.
А еды на всех не хватает –
Значит, скоро война.
Обезьянки стонут от жажды –
Им снятся жидкие сны:
Золотые реки, нефтяные скважины –
Вестники новой войны.
Вот такие мы – инь да янь,
Вот такая «господня срань»!
И не надо нас тормошить!
Аллилуйя! Holy motherfucking shit!
Обезьянки от пуза наелись,
Налакались водицы хмельной.
А теперь им хочется зрелищ –
Дело пахнет войной.
Вот такие мы – инь да янь,
Вот такая господня срань!
И не надо нас тормошить!
Аллилуйя! Holy motherfucking shit!
Половое оружие – к бою!
Рецепты коктейля ясны:
Горькая капля того, что зовётся «любовью»,
В сладкое море войны.
Вот такие мы – инь да янь,
Вот такая господня срань!
И не надо нас тормошить!
(Не тронь говно – не воняет).
Аллилуйя! Holy motherfucking shit!
Аллилуйя! Holy motherfucking shit!
Shit!
ОБХОДИ
Звёздная пыль столбом –
Нечем почти дышать.
О чём Ты задумался, Бог?
Давай поговорим по душам.
Я из грешных Твоих сынков,
Которым свобода дана.
Скажи – если нет у Тебя грехов,
Откуда им взяться у нас?
«Не убий!» – если книги не лгут...
Ты меня, дурака, прости:
Если ты не убьёшь – тебя убьют.
Так везде – от молекул до птиц.
Толкователей, основателей, врачевателей –
Пруд пруди!
Ясновидящих, яснознателей –
Будь внимателен! –
Обходи!
Всевидящий, мне невдомёк,
Всемогущий, если книга верна,
Отчего Ты узнать не смог,
Кем станет Твой сын Сатана?
Надоело мне в рот смотреть
Человекообразным богам!
Ты явись хоть раз, да только сразу нам всем,
И лиши нас свободы лгать.
Толкователей, врачевателей, основателей –
Пруд пруди!
Ясновидящих, яснознателей –
Будь внимателен! –
Обходи!
Толкователей, врачевателей, основателей –
Пруд пруди!
Ясновидящих, яснознателей –
Будь внимателен! –
Обходи!
Обходи...
КОСТЫЛИ
В эту ночь, когда на небе не видно ни одной звезды,
Я завидую тем, кто решил и ушёл молодым –
И душа была цела, и болела, и рвалась к небесам,
Казались чистыми мысли и смелыми глаза…
Кто же знал, что не бывает «земляничных полян навсегда»?
Там теперь гуляет молодая золотая орда,
Там теперь супермаркеты, в продаже – всё для игры,
Мамы-полуфабрикаты, дети-гамбургеры.
Ты меня не пили, ты меня не смеши –
Это всё костыли для хромой души!
Не такою ценой, не с такой высоты...
Это всё перегной! Куда ушли цветы?
Куда ушли цветы?
Неужели ты не видишь: рвутся связки и трещат хребты.
Им не нужен позвоночник, им нужны большие жопы и рты,
Им бы локти в мозолях, им кишки хватает прямой.
А на выходе – фасованное супердерьмо!
Ты меня не пили, ты меня не смеши –
Это всё костыли для хромой души!
Не такою ценой, не с такой высоты...
Это всё перегной! Будут ли цветы?
Будут ли цветы?
В эту ночь, когда на небе не видно ни одной звезды,
Я завидую тем, кто решил и ушел молодым.
И душа была цела, и болела, и рвалась к небесам,
Были честными звуки и чистыми глаза.
Ты меня не смеши, ты меня не пили –
Для хромой души это лишь костыли!
Это ваше кино, и не надо – на «ты»!
Это всё перегной! Будут и цветы!
Будут и цветы...
МОЛЧА
Ты, как понедельник,
Измученный день,
Ничего, кроме денег,
Не в силах хотеть.
Ногу – на газ,
А руль – не отпускать!
Только это – не трасса,
Это – река...
Я сам – просто прочерк
В бегущей строке,
Идиот-одиночка
С дырою в башке.
Все мои слова –
Разновидность вранья.
Но ей наплевать –
Она вынесет меня.
Вынесет меня...
Листья плывут к заливу,
Под собою не чуя ночи…
А река так терпелива –
Она вынесет всех
Молча.
Мы притворялись гранитом,
Сторожами воды,
Я – знаменитым,
Правильным – ты,
Любили толпою,
Жрали с руки…
Мы забыли с тобою:
Мы – течение реки.
Мы – течение реки...
Листья плывут к заливу,
Под собою не чуя ночи…
А река так терпелива –
Она вынесет всех...
Листья плывут к заливу,
Под собою не чуя ночи…
А река неторопливо
Вынесет всех
Молча.
УШЛА ИЗ ДОМА
«Ей семнадцать лет, среднего роста,
Волосы русые, глаза голубые.
Всех, кто видел её в районе станции «Белоостров»,
Просьба позвонить по телефону...»
Возможно, тогда был не лучший день,
И к вечеру в доме запахло бедой,
И кричала мать, и пьяный отец
Ей сказал: «Ты нам больше не дочь!»
А белая ночь плескалась парным молоком,
Лежала на крышах, ласкала бетон…
Ей было так просто, так легко
Уходить и не знать, что будет потом.
Она ушла из дома и не вернулась…
Ушла из дома
И не вернулась.
Быть может, было темно в электричке
И от подростков разило вином.
Ей мир показался таким безразличным,
Но теперь уже всё равно…
Она ушла из дома и не вернулась…
Ушла из дома
И не вернулась.
А, в общем, неважно, что ждёт впереди –
Если слишком легко или слишком грустно,
Всегда есть выход – взять и уйти,
И уже никогда не вернуться.
Она ушла из дома и не вернулась…
Ушла из дома
И не вернулась.
ТАРАКАНЫ
Оставь свою стойку
Для приличных парней –
Я выпью ровно столько,
Сколько нужно мне.
Ты любишь иконы
И Новый Завет,
А я люблю насекомых
В своей голове.
Твои изреченья
Воняют толпой.
Ты плыла по теченью –
Мне скучно с тобой.
Ты требуешь блеска
От плоскости дней,
А мне интересней
На глубине.
Эти тараканы – мои!
Я в обиду их не даю!
Я люблю их бега, их бои!
Я из них состою!
«Злой Кащей угас, и
Все пошли под венец» –
У этой сказки
Пластилиновый конец.
Это война на диване,
Это мир овощей...
Эх, был бы ты, Ваня,
Ну, хоть немного Кащей!
Эти тараканы – мои!
Я в обиду их не даю!
Я люблю их бега, их бои!
Я из них состою!
Мои тараканы в бою
Животов своих не щадят
За голову родную мою.
Патриотам – виват!
Тараканам – виват!
ПРОНЕСЛО
Прошло-то всего лет двадцать,
И не надо считать морщины.
Ну, зачем же вы в мудрые старцы,
В настоящие вышли мужчины?
Я понимаю – детей кормить надо,
А денег не бывает много.
Но зачем же потакать стаду,
Зачем же играть в бога?
А мне повезло – я не добрый
И, слава богу, не гуру,
И героический образ
Не сожрал мою злую натуру,
И можно не выть с волками
О душе, такой чуткой, тонкой,
А между быками и полубогами
Бездомной трусить собачонкой.
А, может, причаливать рано,
А сомневаться не поздно?
И стыдно всегда быть правым
И любить себя так серьёзно?
А, может, народная память
Не вернее шлюхи обозной?
Так зачем становиться столпами
Пепсикольного апофеоза?
А мне повезло – я не добрый
И, слава богу, не гуру,
И героический образ
Не сожрал мою злую натуру,
И можно не выть с волками
О душе своей чуткой, тонкой,
А между быками и полубогами
Бездомной трусить собачонкой.
БАБУИНЫ
Смотри-ка, ой, новая порода!
Какой волевой подбородок!
А что там, за неоновым взглядом? –
Р-р-работает калькулятор.
Бедный, бедный, глупый идальго!
Тебя давным-давно просчитали.
Печальный образ немоден –
Пшёл вон! Свободен...
Шарман, девочки-танки,
Фанаты Моники и Никиты, –
Эмансипанты-мутанты,
Эмансипанты-понты.
Бабуины!
С такою красотою она,
Конечно же, достойна
Жизни самой крутой,
Кожи вечно молодой,
Богатого и щедрого,
Покорного и верного
Пахана-пацана-пахана!
Шарман, девочки-танки,
Фанаты Моники и Никиты, –
Эмансипанты-мутанты,
Эмансипанты-понты.
Бабуины!
Безупречна от природы,
Она, как речка, но без брода.
Это и есть ваш «золотой выбор» –
Такой вот ласковый и нежный киборг.
Шарман, девочки-танки,
Фанаты Моники и Никиты, –
Эмансипанты-мутанты,
Эмансипанты-понты.
Шарман, мальчики-танки,
Фанаты Моники и Никиты –
Эмансипанты-мутанты,
Эмансипанты-понты.
Бабуины!
Это уже не женщины, это еще не мужчины, –
Это бабуины!
Это еще не женщины, это уже не мужчины, –
Это бабуины!
Бабу-бабу-бабуины!
ЕСЛИ ТЕЛЕФОН МОЛЧИТ
Уже тишина вокруг,
Ещё тишина внутри…
Не звони мне, мой старый друг –
Нам не о чем говорить,
Нам не о чем горевать:
У прошлого нет больше сил
Аплодисменты срывать,
Утопая в чужой грязи.
Если телефон молчит,
Незачем себя винить –
Ты стал немного ближе к Богу,
Чем они.
Я не доктор, чтобы лечить,
И меня не излечишь ты.
Не осталось почти причин
Для праведной хрипоты.
И незачем больше гадать,
Куда мы все вместе идём:
Там, где пасутся стада,
Истина не растёт.
Если телефон молчит,
Незачем себя винить –
Ты стал немного ближе к Богу,
Чем они.
Уже тишина вокруг,
Ещё тишина внутри...
Ты прости меня, старый друг, –
Нам просто не о чем говорить.
И кровью в висок: пора
Больное в себе разлюбить...
Освободиться от Его серебра
И разговаривать только с Ним.
Если телефон молчит,
Незачем себя винить –
Ты стал немного ближе к Богу,
Чем они.
Если телефон молчит.
Если телефон молчит...
МАНДАРИНОВЫЙ СНЕГ
Солнце садится
На горные снега,
Как Жар-птица
В белых облаках.
Ветер гонит
С оранжевых вершин
Новогодний
Спелый мандарин.
Летят мои санки,
Как ковёр-самолет,
К небесам, где
Надежда живёт.
Тают блики
В зеркалах ледников,
Как улыбки
Ушедших веков.
Никогда
Мандариновый снег не растает
В городах,
Которые нас покидают.
Уйдут города,
И сотрутся следы,
Превратится вода
В хрустальные льды.
Только эти картины
Не угаснут во мне:
Аромат мандаринов
И оранжевый снег.
Никогда
Мандариновый снег не растает
В городах,
Которые нас покидают.
